MIA - главная страница | Глав. стр. Иноязычной секции | Глав. стр. Русской секции | Маркс-Энгельс архив
Напечатана в «New American Cyclopedia». т. VII, стр. 612—622,
I860 г.
Оригинал находится на странице http://www.genstab.ru
Статьи Энгельса по военной истории
Этот предмет иногда разделяют на оборонительную фортификацию, которая дает средства сделать данную местность способной к обороне на длительное или только на короткое время, и на фортификацию наступательную, которая содержит правила ведения осады. Мы, однако, подразделим этот предмет на три отдела: на долговременную фортификацию, или способ привести местность в мирное время в такое состояние обороны, которое заставляет неприятеля при наступлении применять правильную осаду, на искусство ведения осады и на полевую фортификацию. или создание временных укреплений для того, чтобы усилить какой-либо данный пункт вследствие временного значения, которое он может приобрести в особых условиях кампании.
I. Долговременная фортификация. Старейшей формой укреплений является, по-видимому, частокол, который вплоть до конца XVIII столетия все еще оставался национальной системой турок (palanka) и теперь еще широко применяется на индо-китайском полуострове среди населения Бирмы Он состоит из двойного или тройного ряда крепких деревьев, вкопанных вертикально и близко друг от друга в землю и образующих стену вокруг города или лагеря, подлежащего обороне. Дарию в своем походе против скифов, Кортесу у Табаско в Мексике и капитану Куку в Новой Зеландии — всем им пришлось встретиться с такими частоколами. Иногда пространство между рядами деревьев бывало наполнено землей; в других случаях деревья были связаны и удерживались вместе при помощи плетения. Следующим шагом было сооружение вместо частокола каменных стен. Такая система обеспечивала большую долговременность и в то же время делала нападение гораздо более затруднительным; и со времен Ниневии и Вавилона, вплоть до конца средних веков, каменные стены являлись среди более цивилизованных наций единственным средством укреплений. Стены делались столь высокими, что даже перелезание через них по лестницам было затруднительно; они делались достаточно толстыми, чтобы иметь возможность оказывать продолжительное сопротивление таранам и позволять защитникам двигаться свободно по их верхнему краю, под прикрытием более тонкого каменного парапета с зубцами, через амбразуры которых можно было пускать в осаждающих стрелы или бросать другие метательные снаряды. Чтобы усилить оборону, парапет вскоре стал строиться нависающим над стеной,— с отверстиями между выступающими вперед камнями, на которых он покоился, — чтобы дать возможность осажденным видеть подножие стены и сверху забрасывать метательными снарядами врага, который сумел бы забраться так далеко. Несомненно, что еще в ранний период был введен также ров, окружавший всю стену и являвшийся главным препятствием для доступа к ней. Наконец, оборонительные свойства каменных стен были развиты до высшей точки прибавлением к ним, через известные интервалы, башен, которые, выступая несколько впереди стен, давали им боковую защиту при помощи метательных снарядов, выбрасываемых из них по войскам, осаждавшим пространство между двумя башнями. Будучи в большинстве случаев выше стены и отделяясь от ее вершины поперечными парапетами, они обеспечивали господство над стеной и образовывали каждая маленькую крепость, которую нужно было брать в отдельности, после того как защитники были уже оттеснены с главной стены. Если мы к этому прибавим, что в некоторых городах, особенно в Греции, имелся род цитадели на какой-нибудь командной высоте внутри стен (акрополь), образовывавшей редюит и вторую линию обороны, то мы этим укажем на самые основные черты фортификации эпохи каменных стен.
Но, начиная с XIV и до конца XVI века, введение артиллерии основательно изменило способы атаки укрепленных пунктов. С этого периода ведет начало обильная литература по фортификации, заключающая в себе бесчисленные системы и методы, часть которых нашла себе более или менее широкое практическое применение, в то время как мимо других — и не всегда наименее остроумных — прошли, как мимо простых теоретических курьезов, пока в позднейшие периоды плодотворные идеи, в них заключавшиеся, не были снова извлечены на свет более удачливыми преемниками. Такова была судьба, как мы увидим далее, того самого автора, который образует, если можно так выразиться, мост между старой системой каменных стен и новой системой земляных укреплений, облицованных камнем только в тех местах, которые невидимы для неприятеля на расстоянии. Непосредственным результатом введения артиллерии было увеличение толщины стен и диаметра башен за счет их вышины. Теперь эти башни назывались ронделями (rondelli) и делались настолько крупными, чтобы вместить несколько артиллерийских орудий. Чтобы дать возможность осаждаемым стрелять из пушек также и со стены, позади нее, для придания ей необходимой ширины, накидывался земляной вал. Вскоре мы увидим, как эти земляные укрепления постепенно начали вытеснять стену, чтобы в некоторых случаях целиком ее заменить. Альбрехт Дюрер, знаменитый немецкий художник, развил эту систему ронделей до ее высшего совершенства. Он сделал их совершенно независимыми фортами, расположив их на всем протяжении стены через известные интервалы с батареями, помещенными в казематах для продольного обстрела рва; его каменные парапеты остаются неприкрытыми не более чем на 3 фута в вышину (т. е. видны осаждающим и являются объектом для их прямого огня); для того же, чтобы улучшить оборону рва, он предложил капониры (caponnieres), т. е. сооружения в виде казематов на дне рва, скрытые от глаз осаждающих, с амбразурами на каждой стороне для продольного обстрела рва до следующего угла многоугольника. Почти все эти предложения являлись новыми изобретениями; и если ни одно из них, за исключением казематов, не было одобрено в его время, то мы увидим, что в позднейших и наиболее значительных системах фортификации все они были признаны и развиты соответственно с изменившейся обстановкой нового времени.
Около этого же времени было произведено изменение в форме расширенных башен, перемена, от которой, можно считать, берут свое начало новейшие системы фортификации. Круглая форма башни имела ту невыгоду, что на куртина (часть стены между двумя башнями), ни ближайшие смежные башни не могли поражать своим огнем каждую точку впереди промежуточной башни: имелись небольшие углы вблизи стены, где неприятелю, раз он их уже достиг, не мог вредить огонь крепости. Чтобы избежать этого, башня была переделана в неправильный пятиугольник, одной стороной обращенный внутрь крепости, а четырьмя другими к открытой местности. Этот пятиугольник был назван бастионом. Во избежание повторений и неясностей мы немедленно приступим к описанию и номенклатуре бастионной обороны, основанной на одной из тех систем, которые сразу обнаруживают все свои существенные особенности.
Чертеж 1 представляет три стороны шестиугольника, укрепленного согласно первой системе Вобана. Левая сторона представляет простые очертания, какие применяются в геометрическом эскизе; правая представляет детально валы, гласисы и т. д. Вся сторона f' f" многоугольника не образуется непрерывным валом: на каждом конце части d' f' и е" f" остаются открытыми, и образовавшееся таким образом пространство закрыто выдающимся вперед пятиугольным бастионом d' b' а' с' е'. Линии а' b' и а' с' образуют лицевые стороны (фасы), линии b' d' и с' е' — фланки бастиона. Точки, в которых встречаются лицевые стороны и фланки, называются плечевыми точками. Линия а' f', которая идет из центра круга к углу бастиона, называется главной. Линия е" d', образующая часть первоначальной периферии шестиугольника, является куртиной. Таким образом, каждый многоугольник имеет столько же бастионов, сколько сторон. Бастион может быть или полным, если весь пятиугольник наполнен землею до высоты площадки вала (terreplein — место, где стоят орудия), или полым (пустым), если вал спускается под уклон внутрь бастиона непосредственно позади орудий. На чертеже l, d b а с е представляет полный бастион; следующий вправо, от которого видна только одна половина, является полым. Бастионы и куртины вместе составляют ограду или центр укрепления. На них мы замечаем на площадке прежде всего парапет, построенный спереди так, чтобы укрыть защитников, и затем спуски на внутреннем скате (s s), при помощи которых поддерживается сообщение с внутренностью укрепления. Вал достаточно высок для того, чтобы защитить городские дома от прямого огня, а парапет достаточно толст, чтобы дать возможность длительного сопротивления против тяжелой артиллерии. Вокруг всего вала идет ров t t t t, а в нем расположено несколько видов внешних укреплений. Прежде всего равелин или демилюн k l т — перед куртиной, треугольное сооружение с двумя сторонами k l и l т, каждая с валом и парапетом для защиты от артиллерии. Открытый тыл каждого укрепления называется горжей; таким образом, k т в равелине и d e в бастионе являются горжами. Парапет равелина приблизительно на 3 или 4 фута ниже парапета центральной части всего укрепления, так что последнее доминирует над равелином, и орудия центральной части укрепления могут, в случае нужды, стрелять поверх равелина. Между куртиной и равелином, во рву, находится длинное, узкое отдельное укрепление, так называемый теналь g h i (tenaille [буквально—клещи]), предназначенные, главным образом, для того, чтобы прикрывать куртины от разрушительного огня; оно низко и слишком узко для артиллерии, и его парапет служит лишь для того, чтобы дать возможность пехоте в случае успешной атаки фланкировать люнет огнем изо рва. За рвом находится крытый ход n o p, граничащий внутренней стороной со рвом, а внешней — с внутренним скатом гласиса r r r, который от своей высшей внутренней границы или гребня (crete) спускается весьма постепенно в поле. Гребень гласиса опять-таки тремя или более футами ниже равелина, чтобы дать возможность всем орудиям крепости стрелять поверх него. Из всех скатов этих земляных укреплений наружные скаты главного укрепления и внешних укреплений во рву (эскарп), а также наружный скат самого рва (от крытого хода вниз), или контрэскарп, бывают обыкновенно обложены камнем. Выступающие и входящие углы крытого хода образуют большие, просторные и защищенные места, называемые плацдармами; они называются или выступающими (о) или входящими (п, р), сообразно тем углам, у которых они расположены. Чтобы предохранить крытый ход от продольного огня, поперек него, через интервалы, построены траверсы, или поперечные парапеты, оставляющие лишь небольшие проходы на конце, ближайшем к гласису. Иногда устраивались небольшие укрепления для того, чтобы прикрыть сообщение через ров от теналя к равелину; они назывались капонирами (caponniere) и состояли из узкого прохода, прикрытого с каждой стороны парапетом, наружные поверхности которого представляли собой постепенный скат, подобный гласису. На чертеже 1 такой капонир находится между теналем g h i и равелином k l т.
Профиль, данный на чертеже 2, поможет сделать это описание более ясным. А представляет собой площадку (terreplein) главного укрепления, В — парапет, С — каменную одежду эскарпа, D — ров, Е — кюнет {cunette) — меньший и более глубокий ров, прорытый на середине большого, F — каменную одежду контрэскарпа, G — крытый ход, H — гласис. Ступеньки, показанные позади парапета и гласиса, называются банкетами и служат возвышениями для пехоты, которая становится на них, чтобы стрелять поверх прикрывающего парапета. Чертеж 1 ясно показывает, что орудия, расположенные на флангах бастионов, обстреливают весь ров, лежащий впереди прилегающих бастионов. Таким образом, лицевая сторона а' b' поражается огнем фланка с" e", а лицевая сторона а' с' — фланка b d. С другой стороны, внутренние фасы двух смежных бастионов прикрывают фасы равелина, находящегося между ними, тем, что держат ров против равелина под своим огнем. Таким образом, нет ни одной частицы рва, которая не находилась бы под защитой флангового огня, — в этом и состоит оригинальный и большой шаг вперед, которым бастионная система открывает новую эпоху в истории фортификации.
Изобретатель бастионов неизвестен; неизвестно также точное время их возникновения; единственным достоверным фактом является то, что они были изобретены в Италии и что Сан-Микеле в 1527 г. построил два бастиона на валу Вероны. Все утверждения о более раннем существовании бастионов являются сомнительными. Системы бастионных укреплений классифицируются по их национальному происхождению; первой, о которой следует упомянуть, является, разумеется, та, которая изобрела бастионы, а именно итальянская.
Первые итальянские бастионы носили на себе отпечаток своего происхождения; они были не что иное, как многоугольные башни или рондели; они почти не изменили прежнего характера укреплении, за исключением только того, что касалось флангового огня. Оградой оставалась каменная стена, открытая прямому огню неприятеля; земляной вал, набросанный сзади стены, служил, главным образом, для того, чтобы дать место артиллерии и артиллерийской стрельбе, и его внутренний скат был так же обложен камнем, как и у старинных городских стен. Только в значительно более позднее время парапет стал строиться как земляное укрепление, но даже и тогда весь его наружный скат, вплоть до вершины, был обложен камнем и открыт для прямого неприятельского огня. Куртины были очень длинны — от 300 до 550 ярдов. Бастионы были очень малы, величиной с большую рондель, а фланки всегда перпендикулярны куртинам. Так как в фортификации является правилом, что лучший фланговый огонь исходит от линии, перпендикулярной к линии обстрела, то очевидно, что главной целью старинного итальянского бастионного фланка было прикрытие не короткой и отдаленной лицевой стороны соседнего бастиона, а прикрытие длинной прямой линии куртины. Там, где куртина являлась слишком длинной, посередине ее строился плоский тупоугольный бастион, который назывался платформой (plata forma). Фланки были построены не на плечевых точках, а несколько позади валов фасов, таким образом, что плечевые точки выступали вперед и должны были служить прикрытием фланкам; каждый фланк имел две батареи — одну нижнюю и другую верхнюю, расположенную несколько позади, а иногда даже каземат в каменной стене фланка бастиона, в уровень со. дном рва. Прибавьте сюда ров, и вы будете иметь все, что составляло первоначальную итальянскую систему; тут не было ни равелинов, ни теналей, ни крытого хода, ни гласиса. Но эта система вскоре была усовершенствована. Куртины были укорочены, бастионы увеличены. Длина внутренней стороны многоугольника (f f', чертеж 1) была установлена от 250 до 300 ярдов. Фланки бастиона были удлинены до 1/6 стороны многоугольника и 1/4 длины куртины. Таким образом, хотя они оставались перпендикулярными к куртине и имели другие недостатки, но, как мы увидим, они теперь все же стали давать больше защиты фасу ближайшего бастиона. Бастионы начали делать полными и в их центре часто воздвигали кавальер, т. е. укрепление с фасами и фланками, параллельными таковым бастиона, но с валом и парапетом настолько более высокими, чтобы с них можно было стрелять через парапет бастиона. Ров был очень широк и глубок, с контрэскарпом, идущим обыкновенно параллельно фасу бастиона; но так как это направление контрэскарпа мешало ближайшей к плечу части фланка видеть и фланкировать весь ров в целом, то оно было оставлено, и контрэскарп проводился так, чтобы его геометрическое продолжение проходило через плечевую точку следующего бастиона. Тогда уже был введен крытый ход (в первый раз в цитадели Милана во второй четверти XVI века, впервые описанный у Тартальи в 1654 г.). Он служил местом сбора и отступления для отрядов, делавших вылазки, и можно сказать, что с момента его введения берет свое начало научное и энергичное применение наступательных действий при защите крепости. Чтобы увеличить возможность использования крытого хода, были созданы плацдармы, которые предоставляли больше простора и входящие углы которых давали, таким образом, крытому ходу превосходный фланговый огонь. Чтобы сделать доступ 'к крытому ходу еще более затруднительным, были воздвигнуты ряды частокола па гласисе, в одном или двух ярдах от его гребня; но при таком положении они скоро разрушались неприятельским огнем, поэтому во второй половине XVII века они были перенесены, по совету француза Модена (Maudin), на крытый ход, защищенный гласисом. Ворота были в середине куртины; для их прикрытия было сооружено против них, в середине рва, укрепление в форме полумесяца; но по той же причине, по какой башни были превращены в бастионы, полумесяц (demilune) был вскоре превращен в трехугольное укрепление — теперешний равелин. Это укрепление было сначала очень маленьким, -но стало строиться больших размеров, когда было установлено, что оно служит не только предмостным укреплением для рва, но прикрывает одновременно фланки и куртины против огня неприятеля, дает перекрестный огонь впереди головной части бастионов и с большим результатом фланкирует крытый ход. Все же они делались очень малыми, так что геометрическое продолжение их фасов пересекало окружность главного укрепления в так называемой куртинной точке (в крайних точках куртины). Главные недостатки итальянского типа фортификации были следующие: 1) Плохое направление фланка. После введения равелинов и крытого хода куртина все менее и менее становилась пунктом для атаки; теперь, главным образом, подвергались атаке фасы бастионов. Чтобы хорошо прикрыть последние, надо было, чтобы при своем геометрическом продолжении фасы упирались бы в куртину в той самой точке, где начинался фланк следующего бастиона, а этот фланк должен был бы быть перпендикулярным, или почти таковым, к этой продолженной линии (называемой линией защиты). В этом случае стал бы возможен действительный фланговый огонь вдоль всего рва и впереди бастиона. На самом же деле линия защиты не была ни перпендикулярна к фланкам и не соединялась с куртиной в точке пересечения куртины со следующим бастионом, — она пересекала куртину на четверти, трети или половине ее длины. Таким образом, прямой огонь с фланков скорее мог повредить гарнизону противоположного фланка, чем противнику, атакующему соседний бастион. 2) Прорыв пояса укреплений и успешная атака хотя бы в одном месте создавали явную угрозу недостатка продовольствия для длительной обороны. 3) Равелины малой величины неудовлетворительно прикрывали куртины и фланки, получая от них, в свою очередь, только незначительный фланговый огонь. 4) Значительная высота вала, который был весь облицован или обложен камнем, открывала прямому неприятельскому огню эту обложенную камнем поверхность, обычно высотою от 15 до 20 футов, отчего, конечно, эта каменная кладка быстро разрушалась. Мы увидим, что нужно было почти два века, чтобы искоренить этот предрассудок и убедить в преимуществе не покрытых камнем земляных укреплений, — и это после того, как Нидерланды доказали всю бесполезность каменной кладки. Лучшими инженерами и писателями, принадлежавшими к итальянской школе, были: Сан-Микеле (умер в 1559 г.), который укрепил Наполи-ди-Романья в Греции и Кандию, построил форт Лидо близ Венеции;
Тарталья (около 1550 г.), Альгизи да-Карпи, Джироламо Маджи и Джакомо Кастриотто, которые около конца XVI столетия писали о фортификации. Пачотто из Урбино построил цитадели Турина и Антверпена (1560—1570 гг.). Позднейшие итальянские писатели по фортификации — Марки, Буска, Флориани, Розетти — ввели много улучшений в эту систему, но ни одно из них не было оригинальным. Все они были просто более или менее искусными плагиаторами; они заимствовали большинство своих изобретений у немца Даниэля Спекля, а остальное у нидерландцев. Все они принадлежали к XVII веку, и их совершенно затмило быстрое развитие фортификационной науки, которое в это время происходило в Германии, Нидерландах и Франции.
Недостатки итальянской системы фортификации вскоре были обнаружены в Германии. Первым лицом, указавшим на главные недостатки старой итальянской школы — малые бастионы и длинные куртины, — был германский инженер Франц, укрепивший для Карла V город Антверпен. На совете, который состоялся для рассмотрения плана этих укреплений, он настаивал на больших бастионах и более коротких куртинах, но большинство голосов все же получили герцог Альба и другие испанские генералы, верившие исключительно в рутину старой итальянской системы. Укрепления других немецких крепостей отличались тем, что там были введены казематные галереи по принципу Дюрера, как, например, в Кюстрине, укрепленном в 1537— 1558 гг., и в Юлихе, укрепленном несколько лет спустя инженером, известным под именем мастера Иоганна. Но первый, кто совершенно вырвался из оков итальянской школы и обосновал принципы, на которых были основаны все последующие системы бастионных укреплений, был Даниэль Спекль, инженер города Страсбурга (умер в 1589 г.). Его главные принципы были следующие: 1) Крепость становится тем сильнее, чем больше сторон имеет многоугольник, образующий ограду, так как благодаря этому разные стороны способны давать лучшую поддержку друг другу; следовательно, чем ближе очертания укреплений, требующих защиты, подходят к прямым линиям, тем лучше. Таким образом, принцип, который выставлял Кормонтэнь с большим показом математической учености, как оригинальное открытие, был прекрасно известен Спеклю на 150 лет раньше. 2) Остроугольные бастионы плохи; плохи также и тупоугольные; выступающий угол должен быть прямым. Будучи правым в своей оппозиции к острым выступающим углам (ныне самым допустимо малым выступающим углом обыкновенно считается угол в 60°), он, благодаря пристрастию своей эпохи к прямоугольным выступам, был враждебно настроен и к тупым выступам, которые являются в действительности чрезвычайно выгодными и неизбежными в многоугольниках с большим количеством сторон. В сущности, это отрицание тупых углов было, по-видимому, уступкой предрассудкам своей эпохи, так как чертежи того, что он считал наиболее сильной стороной своего метода фортификации, все имеют тупоугольные бастионы. 3) Итальянские бастионы слишком малы, бастион должен быть большим. Вследствие этого бастионы Спекля больше бастионов Кормонтэня. 4) Кавальеры необходимы в каждом бастионе и на каждой куртине. Это явилось следствием способа осады в его время, при котором высокие кавальеры в траншеях играли большую роль. Но по предположению Спекля цель кавальеров была большей, чем оказание простого сопротивления; они являются настоящими купюрами (coupures), которые заранее строились внутри бастионов, образуя вторую линию обороны, после того как ограда уже прорвана и взята штурмом. Таким образом, заслуга превращения кавальеров в постоянные купюры, обыкновенно приписываемая Вобану и Кормонтэню, принадлежит в действительности Спеклю. 5) По крайней мере часть фланка или — еще лучше — весь фланк бастиона в целом должен быть перпендикулярен к линии защиты, а самый фланк должен быть сооружен на месте пересечения линии обороны с куртиной. Таким образом, и этот важный принцип, открытие которого, как утверждают, составляет существеннейшую часть славы французского инженера Пагана, был открыто провозглашен за 70 лет до него. 6) Казематные галереи необходимы для защиты рва; вследствие этого Спекль располагает их и на лицевых сторонах (faces) и на фланках бастиона, но только для пехоты; если бы он сделал их достаточно вместительными для артиллерии, то в этом отношении достиг бы самых последних усовершенствований. 7) Чтобы стать полезным, равелин должен быть как можно более обширным; соответственно этому равелин Спекля является самым большим, который когда-либо до этого времени предлагался. Усовершенствования Вобана, сравнительно с Паганом, только частью, а усовершенствования Кормонтэня, сравнительно с Вобаном, почти исключительно состоят в последовательном увеличении равелина; но равелин Спекля значительно больше даже равелина Кормонтэня. 8) Крытый ход должен быть укреплен насколько возможно больше. Спекль был первым, понявшим громадное значение крытого хода и соответственно этому его укрепившим. Гребень гласиса и контрэскарпа были устроены en cremaillere (зубчатым, наподобие, лезвия пилы) для того, чтобы сделать недействительным продольный огонь. Кормонтэнь опять-таки заимствовал эту идею у Спекля, но он сохранил траверсы (короткие валы через крытый ход для защиты от продольного огня), которые отвергал Спекль. Современные инженеры обычно приходят к тому заключению, что план Спекля лучше плана Кормонтэня. Кроме того, Спекль был первым, поставившим артиллерию на плацдармы крытого хода. 9) Ни одна часть каменной кладки не должна быть открыта взору неприятеля и его прямому огню, так что его осадные орудия не могли быть установлены раньше, чем он достиг гребня гласиса. Этот наиболее важный принцип, хотя и установленный Спеклем уже в XVI веке, не был введен вплоть до Кормонтэня; даже Вобан открывает значительную часть своей каменной кладки (см. С на чертеже 2). В этом кратком обзоре идей Спекля не только содержатся, но и отчетливо выражены основные принципы всей новейшей бастионной фортификации, и его система, которая еще и теперь может дать очень хорошие оборонительные укрепления, является действительно замечательной, если принять во внимание время, в которое он жил. Нет ни одного знаменитого инженера во всей истории новейшей фортификации, про которого можно было бы сказать, что он не заимствовал некоторые из своих лучших идей из этого великого первоначального источника бастионной обороны. Практическое применение инженерного искусства Спекля выразилось в постройке крепостей Ингольштадта, Шлетштадта, Гагенау, Ульма, Кольмара, Базеля и Страсбурга — все они были укреплены под его руководством.
Приблизительно в эту же эпоху борьба Нидерландов за независимость способствовала возникновению другой школы фортификации. Голландские города, от старых каменных стен которых трудно было ожидать сопротивления при правильно организованной атаке, надо было укрепить против испанцев; однако не было ни времени, ни денег для сооружения высоких каменных бастионов и кавальеров по итальянской системе. Но характер местности предоставил здесь другие возможности. Благодаря малому возвышению страны над уровнем океана, голландцы, сведущие в постройке каналов и плотин, смогли доверить свою защиту воде. Их система была точной копией итальянской: широкие и мелкие рвы с водой шириной от 14 до 40 ярдов; низкие валы без всякой каменной облицовки, но прикрытые еще более низким выдающимся вперед валом (fausse-braie) для лучшей обороны рва; многочисленные наружные укрепления во рву, — такие, как равелины, полумесяцы (равелины перед выступами бастиона), горнверки (horn-work) и кронверки (crown-work)*, и, наконец, лучшее использование свойств местности, чем у итальянцев. Первым городом, полностью укрепленным посредством земляных укреплений и рвов с водою, была Бреда (1533 г.). Впоследствии голландский метод подвергся некоторым усовершенствованиям; узкая полоса эскарпов была выложена камнем, так как наполненные водою рвы, замерзая зимой, легко были переходимы неприятелем; во рву были построены плотины и шлюзы для того, чтобы можно было впустить воду в тот момент, когда неприятель начнет подбираться по сухому дну; и, наконец, были построены шлюзы и запруды для систематического наводнения местности вокруг подножия гласиса. Авторами этого старого голландского метода фортификации являются Маролуа (1627 г.), Фрейтаг (1630 г.), Фелькер (1666 г.) и Мельдер (1670 г.). Попытка применения принципов Спекля к голландской система была сделана Шейтером, Нейбауэром, Гейдеманом и Геером (все между 1670 и 1690 гг., и все они немцы).
Из всех различных школ фортификации французская школа пользовалась наибольшей известностью; ее основные положения нашли себе большее практическое применение в существующих до сего времени крепостях, чем все принципы остальных школ, вместе взятых. И все же нет другой школы, более бедной собственными идеями. Во всей французской школе нет ни одного нового укрепления, ни одного нового принципа, который не был бы заимствован у итальянцев, голландцев или немцев. Но большой заслугой французов является сведение фортификационного искусства к точным математическим правилам, симметрически-пропорциональное сочетание различных линий и приспособление научной теории к разнообразным условиям местности, предназначенной к укреплению.
Эррар де Бар-ле-Дюк (1594 г.), обычно называемый отцом французской фортификации, не имеет основания так именоваться; его фланки образуют острый угол по отношению к куртине и являются еще более неудовлетворительными, чем фланки итальянцев. Более значительное имя—это Патан (1645 г.). Он был первым, который ввел во Франции и популяризовал принцип Спекля, состоящий в том, что фланки должны быть перпендикулярны к линии обороны. Его бастионы обширны, пропорции между длиной фасов, фланков и куртин очень хороши, линии защиты никогда не бывают длиннее 240 ярдов, так что весь ров в целом, за исключением крытого хода, находится в сфере мушкетного огня с фланков. Его равелин больше итальянского и имеет в своей горже редюит (reduit) — особое укрепление, для того, чтобы продолжать сопротивление, когда его вал уже взят. Паган прикрывает фасы бастионов отдельным узким укреплением во рву, называемым контргардом, — укреплением, которое уже применялось голландцами (немец Диллих первый, по-видимому, ввел его). Его бастионы имеют двойные валы по фасам, второй из них служит купюром, но ров между двумя валами остается совершенно без флангового огня. Тот, кто поставил французскую школу на первое место в Европе, это — Вобан (1633—1707 гг.), маршал Франции. Хотя его настоящая военная слава относится к двум великим изобретениям в области осады крепостей (рикошетный огонь и параллели), тем не менее он более известен как строитель крепостей. То, что мы сказали о французской школе вообще, в полной мере относится и к методу Вобана. Мы видим в его конструкции все разнообразие форм, какое только совместимо с бастионной системой; но среди них нет ни одной оригинальной, — еще в меньшей мере имеются у него попытки принять другие формы, кроме бастионной. Но сочетание деталей, пропорции линий, профили и применение теории к постоянно меняющимся требованиям местности так искусны, что они кажутся совершенством по сравнению с работами его предшественников, и поэтому можно сказать, что научная и систематизированная фортификация берет свое начало от него. Хотя Вобан не написал ни строчки о своем методе фортификации, но из большого числа крепостей, им построенных, французские инженеры пытались вывести теоретические правила, которым он следовал, и, таким образом, были установлены три метода, называемые первой, второй и третьей системой Вобана.
Чертеж 1 дает первую систему в наиболее упрощенном виде. Главные размеры были: наружная сторона многоугольника, от вершины одного бастиона до вершины другого — 300 ярдов (в среднем); посредине этой линии — перпендикуляр "альфа-бета" равняется 1/6 первой; от точек а" и а' через ^ проходят линии защиты a" d' и а' е". 2/7 линии а" а', исходящие от точек а" и а', но отмеренные на линиях защиты, дают лицевые стороны (фасы) а" с" и a' b'. От плечевых точек с" и b' дуги с радиусом с" d' или b' е", проведенные между линиями защиты, дают фланки b' d' и с" е". Черта е" d' — куртина. Линия рва такова: дуга, проведенная радиусом в 30 ярдов от вершины бастиона и удлиненная при помощи касательных, проведенных к ней от плечевых точек прилежащих бастионов, дает контрэскарп. Равелин образуется так: от точки куртины е" радиусом e" у (у — точка, которая лежит на противоположной лицевой стороне, в 11 ярдах выше плечевой точки) тянется дуга yo до тех пор, пока она не пересечет продолжение перпендикуляра "альфа-бета"; это и является вершиной равелина; хорда только что описанной дуги образует фас равелина; линия фаса продолжается от вершины равелина до тех пор, пока она не достигнет продолжения касательной, образуя контрэскарп главного рва; горжа равелина тоже фиксируется этой линией так, что весь ров в целом остается свободным для флангового огня. Впереди куртины — и только здесь — Вобан сохранил голландский fausse-braie (выдвинутый вперед вал); это было уже сделано до него итальянцем Флориани, и это новое укрепление было названо теналем (tenaille). Его фасы шли по линии защиты. Ров впереди равелина был шириной в 24 ярда; контрэскарп был параллелен фасам равелина, а вершина закруглена. Этим путем Вобан достиг того, что его бастионы были обширны и хорошо держали фланковые выпуклые углы в сфере мушкетного огня; но простота этих бастионов делает защиту всей крепости невозможной, коль скоро разбита лицевая сторона одного бастиона. Его фланки не так хороши, как у Спекля или Пагана, образуя острый угол с линией обороны; но он устраняет второй и третий ярус неприкрытых орудий, которые фигурируют на большинстве итальянских и более ранних французских фланках и которые никогда не были особенно полезны. Теналь предназначен для усиления обороны рва пехотным огнем и для прикрытия куртины от прямого разрушительного огня с гребня гласиса; но это было сделано очень неудовлетворительно, так как перед осадными батареями неприятеля, помещенными во вдающихся плацдармах (п, чертеж 1), вполне открывается вид на часть куртины, ближайшей к фланку е. Это является большой слабостью, так как прорыв в этом месте дает возможность обойти все купюры, приготовленные в бастионе в качестве второй линии обороны. Это происходит от того, что равелин все еще слишком мал. Крытый ход, построенный без зубцов (cremailleres), но с траверсами, гораздо слабее, чем у Спекля: траверсы мешают не только неприятелю обстреливать крытый ход продольным огнем, но также и защитникам. Сообщения между различными укреплениями в общем хороши, но все же недостаточны для энергичных вылазок. Профили — такого размера, который до сих пор принят повсеместно. Но Вобан все еще держался системы облицовки всей наружной стороны вала камнем, так что эта каменная кладка была открыта, по крайней мере, на 15 футов в высоту. Эта ошибка повторяется во многих крепостях Вобана, и, однажды допущенная, может быть исправлена только путем огромных затрат, путем расширения рва перед фасами бастионов и построения земляных сооружений в виде контргардов для прикрытия каменной кладки. В продолжение большей части своей жизни Вобан следовал своему первому методу; но после 1680 г. он ввел два других метода, целью которых было дать возможность продолжать защиту уже после того, как в бастионе произведена брешь. Для этой цели он заимствовал идею Кастриотто, предлагавшего модернизировать старую башню и крепостную стену, соорудив отдельные изолированные бастионы во рву, против башен. С этим согласуются второй и третий методы Вобана. Равелин также делается большим, каменная кладка прикрывается несколько лучше; башни снабжаются казематами, но не в достаточном количестве; недостаток, состоящий в том, что куртина может быть разрушена на участке между бастионом и теналем, остался и отчасти делает силу изолированных бастионов просто иллюзорной.
Тем не менее Вобан считал свои второй и третий методы очень сильными. Когда он вручил Людовику XIV план укреплений Ландау (по второй системе), он сказал: «Ваше величество, вот крепость, для взятия которой будет недостаточно всего моего искусства». Но это не предохранило Ландау от трехкратного падения при жизни Вобана (1702, 1703, 1704 гг.) и еще раз вскоре после его смерти (1713 г.).
Ошибки Вобана были исправлены Кормонтэнем, метод которого может считаться совершенством бастионной системы. Кормонтэнь (1696—1752 гг.) был генералом инженерных войск. Его более обширные бастионы допускают постройку постоянных купюр и второй линии обороны; его равелины были почти так же велики, как у Спекля, и совершенно закрывали ту часть куртины, которую Вобан оставлял открытой. В многоугольниках с восемью и более сторонами его равелины так далеко выступали вперед, что их огонь достигал тыла сооружений, построенных для осады ближайшего бастиона, как только враг достигал гребня гласиса. Для того, чтобы этого избегнуть, надо было взять два равелина, прежде чем можно было разбить один бастион. Эта взаимная поддержка больших равелинов становится тем более действительной, чем больше линия, подлежащая защите, приближается к прямой. Входящий плацдарм был усилен редюитом. Гребень гласиса имеет зубчатую форму (en cremaillere), как и у Спекля, но траверсы сохранились. Профили очень хороши, и каменная кладка всегда прикрыта спереди земляными укреплениями. С Кормонтэнем кончается французская школа, поскольку под ней подразумевается система бастионной защиты с наружными укреплениями во рву. Сравнение постепенного развития бастионной фортификации от 1600 до 1750 г. и ее конечных результатов, как они выражены у Кормонтэня, с принципами Спекля, изложенными выше, поможет яснее показать изумительный гений этого немецкого инженера; ибо, хотя количество внешних укреплений во рву чрезвычайно увеличилось, все же в продолжение всех этих 150 лет не было открыто еще ни одного значительного принципа, который бы не был уже ясно и отчетливо провозглашен Спеклем.
После Кормонтэня школа инженеров в Мезьере (около 1760 г.) сделала несколько легких изменений в его системе, из которых главным было возвращение к старому правилу Спекля, что фланки должны быть перпендикулярны к линиям защиты. Но главный пункт, который отличает школу Мезьера, — это то, что сторонники ее впервые строят внешние укрепления впереди крытого хода. На участках, особенно открытых для нападения, они ставят у подножия гласиса, впереди головной части бастиона, отдельный равелин, называемый люнетом, и, таким образом, впервые приближают крепость к новейшей системе постоянных укрепленных лагерей. В начале XIX века Бусмар, французский эмигрант, служивший в Пруссии и убитый под Данцигом в 1806 г., все еще пробовал улучшить Кормонтэня; его идеи довольно сложны, и наиболее замечательным в них является то, что его равелин, который очень велик, настолько выдвигается к подножию гласиса, что занимает в известной мере место и выполняет функции только что описанного люнета.
Голландский инженер, современник Вобана, не раз являвшийся его достойным противником в крепостной войне, барон Кугорн, дал дальнейшее развитие старому голландскому методу фортификации. Его система дает более сильную оборону, даже по сравнению с системой Кормонтэня, благодаря искусному сочетанию сухих и наполненных водой рвов, большей возможности для вылазок, благодаря превосходным сообщениям между отдельными укреплениями, искусным редюитам и купюрам в равелинах и бастионах. Кугорн, большой поклонник Спекля, является единственным значительным инженером, достаточно честным для того, чтобы признаться, чем он обязан последнему.
Мы видели, что уже до введения бастионов Альбрехт Дюрер применял капониры, чтобы усилить фланговый огонь. В своем укрепленном четырехугольнике он защиту рва возлагает целиком на эти капониры; по углам форта нет башен, это — гладкий четырехугольник, лишь с выступающими углами.
Создателем так называемой многоугольной фортификации надо считать Дюрера. Она состоит в таком устройстве ограды многоугольника, чтобы она (ограда) совершенно совпадала с его геометрическими очертаниями, чтобы крепость имела только выпуклые углы и ни одного входящего и чтобы ров был фланкирован капонирами. С другой стороны, ограда в форме звезды, в которой выпуклые углы последовательно чередуются с входящими и в которой каждая линия является в одно и то же время и фланком и лицевой стороной, фланкирующей ров следующей линии в части, прилежащей к входящему углу, и командующей над полем в части, ближайшей к исходящему углу, — такое очертание создает тональную фортификацию. Эту форму предлагали итальянцы старой школы и часть старых представителей немецкой школы, но развилась она лишь много лет спустя. Система Георга Римплера (инженер на службе у германского императора, был убит при защите Вены против турок в 1683 г.) является промежуточной между бастионной и тональной системой. То, что он называет промежуточными бастионами, составляет в действительности превосходную линию теналей. Он энергично выступал против открытых батарей, имеющих впереди лишь простую земляную насыпь, и настаивал на том, чтобы батареи, всюду, где это возможно, помещались в казематах, особенно — на фланках, где два или три ряда хорошо прикрытых орудий имели бы, таким образом, гораздо больший эффект, чем два или три ряда орудий на открытых фланковых батареях, никогда не имеющих возможности действовать одновременно. Он также настаивал на устройстве батарей, т. е. reduits (редюитов), на плацдармах крытого хода, что и приняли Кугорн и Кормонтэнь, и особенно на двойной и тройной линии обороны позади выступающих углов ограды. В этой части его система является замечательной, как опередившая свое время; весь его пояс состоит из отдельных фортов, каждый из которых приходится брать совершенно отдельно, а большие защитные казематы используются им способом, который напоминает нам почти до деталей применение их в совсем недавних-сооружениях в Германии. Нет никакого сомнения, что Монталамбер настолько же обязан Римплеру, насколько бастионная система XVII и XVIII веков обязана Спеклю. Автором, который вполне доказал преимущества теналей перед бастионной системой, был Ландсберг (1712 г.); но мы зашли бы слишком далеко, если бы стали разбираться в его аргументах или описывать его фортификационную схему. Из длинной серии искусных немецких инженеров, которые следовали за Римплером и Ландсбергом, мы можем назвать мекленбургского полковника Буггенгагена (1720 г.), изобретателя блокгаузных траверсов или траверсов, полых внутри и приспособленных для казематного мушкетного огня, затем вюртембергского майора Герборта (1734 г.), изобретателя защитных бараков, т. е. больших бараков, расположенных в горже выдвинутых вперед укреплений и укрытых от навесного огня, с казематами, снабженными бойницами в сторону ограды, а в сторону города — помещениями и складами. Оба эти сооружения применяются теперь очень широко.
Таким образом, мы видим, что немецкая школа, почти за единственным исключением — Спекля, была с начала своего возникновения противницей бастионов, замены которых она искала, главным образом, в теналях, и что в то же время она пыталась ввести лучшую систему внутренней обороны, главным образом путем применения казематных галерей, которые опять-таки считались верхом абсурда французскими инженерными авторитетами. Однако один из величайших инженеров, которых когда-либо имела Франция, маркиз де-Монталамбер (1713—1799 гг.), генералмайор от кавалерии, перешел с барабанным боем и развевающимися знаменами в лагерь немецкой школы, к величайшему ужасу всего французского инженерного корпуса, который вплоть до настоящего времени порицает каждое написанное им слово. Монталамбер жестоко раскритиковал недостатки бастионной системы: неудовлетворительность ее флангового огня, почти полную вероятность для противника того, что если его снаряды не попали в намеченную первую линию, то они произведут разрушения в одной из других линий; недостаточную защиту от навесного огня, полную бесполезность куртины в отношении ведения огня, невозможность иметь хорошие большие купюры в горжах бастионов, доказанную тем фактом, что ни одна крепость того времени не имела тех разнообразных постоянных купюр, которые предлагались теоретиками этой школы, и, наконец, слабость, плохую связь и недостаток взаимной поддержки внешних укреплений. Поэтому Монталамбер предпочитал или систему теналей, или многоугольников. В обоих случаях главная часть крепости состояла из ряда казематов, с одним или двумя рядами орудий; каменная кладка казематов была прикрыта от прямого огня контргардом или земляным кувр-фасом (couvre-face), идущим вокруг и имеющим впереди второй ров; этот ров фланкировался казематами, находящимися во входящих углах куврфаса, прикрытыми парапетом редюита или люнета во вдающемся плацдарме. Вся система базировалась на принципе создания, при помощи расположенных в казематах орудий, такого сильного огня по неприятелю в тот момент, когда он достиг гребня гласиса или кувр-фаса, чтобы он при всем желании не мог установить свои брешь-батареи. Он утверждал вопреки единодушному отрицательному мнению французских инженеров, что казематы могли бы выполнить это, и впоследствии даже скомбинировал системы круговой и тенальной фортификаций, в которых были отвергнуты все земляные укрепления и вся защита была вверена высоким казематам, в которых батареи были расположены в 4—5 этажей; каменная кладка этих казематов должна была защищаться только огнем их батарей. Таким путем он в своей круговой системе пытается сосредоточить огонь 348 орудий на любом пункте, лежащем на расстоянии 500 ярдов от крепости, и рассчитывает, что такое громадное превосходство огня исключает вопрос о возможности установления противником осадных батарей. Однако в этом он не нашел себе последователей, за исключением случаев постройки той стороны береговых фортов, которая обращена к морю; невозможность разбить с судов сильные валы с казематами была отлично продемонстрирована при бомбардировке Севастополя. Превосходные форты Севастополя, Кронштадта, Шербурга и новые батареи при входе в Портсмутскую гавань (Англия), а также почти все современные форты, защищающие гавани против флота, построены по принципу Монталамбера. Частично неприкрытая каменная кладка максимилиановских башен в Линце (Австрия) и редюитов отдельных фортов Кельна является подражанием менее удачным проектам Монталамбера. При укреплении крутых высот (например, Эренбрейтштейн в Пруссии) иногда допускаются не покрытые землей каменные форты, но какое сопротивление они в состоянии будут оказать, — это выяснится на основании действительного опыта.
Тенальная система никогда, поскольку мы, по крайней мере, знаем, не находила себе практического применения, но система многоугольников (полигональная) находится в большом почете в Германии и была применена там к большинству современных сооружений, в то время как французы упорно цепляются за кормонтэневские бастионы. Ограда в системе многоугольника представляет собой гладкий земляной вал с обложенным камнем эскарпом и контрэскарпом, с большими капонирами посередине водоемов и с большими оборонительными бараками за валом, прикрытыми им для того, чтобы служить купюрами. Подобные же оборонительные бараки сооружались также в качестве купюр и во многих бастионных укреплениях, чтобы закрыть горжи бастионов, причем вал служил контргардом, защищающим каменную кладку от дальнего огня. Однако из всех предложений Монталамбера система отдельных фортов имела наибольший успех и открывала новую эру не только в фортификации, но также и в способах нападения на крепость, в ее обороне и даже в общей стратегии. Монталамбер предложил окружать большие крепости, лежащие в важных пунктах, одиночной или двойной цепью малых фортов, расположенных на командующих высотах, — фортов, которые, будучи внешне изолированными, могли бы поддерживать друг друга при помощи своего огня и, при той легкости, которую они представляли для больших вылазок, сделали бы бомбардировку самой крепости невозможной, а в случае нужды могли бы образовать укрепленный лагерь для войск. Вобан уже ввел постоянные укрепленные лагери под защитой крепостных орудий, но их укрепления состояли из длинных непрерывных линий, которые, будучи прорваны в одном пункте, целиком попадали во власть неприятеля. Но укрепленные лагери Монталамбера были способны на гораздо большее сопротивление, так как каждый форт нужно было брать в отдельности, и прежде чем, по крайней мере, три или четыре из них не были взяты, противник не мог начать осадные работы против самой крепости. Кроме того, осада каждого из этих фортов могла быть прервана в любое время гарнизоном или, вернее, армией, расположенной лагерем позади фортов, и, таким образом, обеспечивалось сочетание активной полевой войны с регулярной крепостной, что должно было еще более усилить оборону. После того как Наполеон водил свои армии за сотни миль по неприятельским странам, никогда не обращая внимания на крепости, которые все были построены по старой системе, и после того как, в свою очередь, союзники (1814—1815 гг.) прошли прямо на Париж, оставив почти без внимания в тылу у себя тройной пояс крепостей, которыми Вобан наделил Францию, — тогда стало очевидно, что система фортификации, которая ограничивала свои внешние укрепления теми, которые находились в главном рву, или в лучшем случае доводила их только до подножия гласиса, устарела. Такие крепости уже потеряли свою притягательную силу для больших армий новейших времен. Их вредоносное действие не простиралось дальше пределов действия их пушек. Таким образом, стало необходимым найти новые способы, чтобы сломить стремительное продвижение современных вторгающихся армий, и здесь стала широко применяться система отдельных фортов Монталамбера. В частности, Кельн, Кобленц, Мец, Раштадт, Ульм, Кенигсберг, Познань, Линц, Пескьера и Верона были превращены в большие укрепленные лагери, способные вместить от 60000 до 100000 человек, но могущие обороняться, в случае необходимости, и гораздо меньшими гарнизонами. В то же время тактические преимущества укрепляемой местности оттеснялись на задний план стратегическими соображениями, которые отныне решали вопрос о месте постройки крепости. Укреплялись лишь такие места, которые могли прямо или косвенно остановить наступление победоносной армии и которые, будучи сами по себе значительными городами, давали большие преимущества армии, являясь центром материальных ресурсов целых провинций. Выбиралось по преимуществу местоположение на больших реках, в особенности — при слиянии двух значительных рек, так как это принуждало наступающую армию разделять свои силы. Ограда была максимально упрощена, а наружные укрепления рва почти совершенно уничтожены; считалось достаточным иметь ограду, способную выдержать случайные атаки. Основное поле для сражения лежало вокруг отдельных фортов, а они защищались не столько огнем со своих валов, сколько при помощи вылазок гарнизона самой крепости. Самой большой крепостью, построенной по этому плану, является Париж; он имеет простую бастионную ограду с бастионными фортами, которые почти все четырехугольные; во всей его фортификации нет наружных укреплений, нет даже ни одного равелина. Несомненно, что оборонительная сила Франции выиграла на 30% благодаря этому новому огромному укрепленному лагерю, достаточно вместительному, чтобы дать убежище даже .трем разбитым армиям. Благодаря этому усовершенствованию различные методы фортификации много потеряли в своем значении; наиболее дешевый способ будет теперь наилучшим, так как оборона базируется ныне не на пассивной системе выжидания за стенами, пока неприятель не начнет вести осадные работы, чтобы затем открыть по ним канонаду, но на активной системе путем собственного перехода в наступление при помощи сконцентрированной силы гарнизона против разделенных по необходимости сил осаждающего.
II. Осада. Искусство ведения осады было доведено до известного совершенства греками и римлянами. Они пытались разбивать стены крепостей при помощи таранов и приближались к стенам под защитой хорошо укрытых сверху галерей, а в некоторых случаях при помощи высокого сооружения, которое превосходило своей высотой стены и башни и давало возможность безопасного подхода штурмующим колоннам. Введение пороха покончило с этими изобретениями; так как крепости имели отныне более низкие валы, но зато дальний обстрел, то подступ велся при помощи траншей, шедших зигзагами или по кривой линии в направлении к гласису; при этом в различных местах устанавливали батареи, для того чтобы по возможности заставить замолчать орудия осаждаемых и разрушить их каменные сооружения. Как только осаждающие достигали гребня гласиса, то сооружали высокий окопный кавальер, чтобы командовать над бастионами и их кавальерами, а затем разрушительным огнем закончить пролом и подготовить приступ. Обыкновенно атакуемым пунктом являлась куртина. Однако в этом способе атаки не было определенной системы, пока Вобан не ввел свои параллели рикошетного огня и не систематизировал процесс осады по способу, который применяется даже теперь и все еще именуется вобановской атакой. Осаждающий, обложив крепость со всех сторон достаточными силами и выбрав участок, подлежащий атаке, ночью начинает копать первую параллель (все осадные работы производятся преимущественно ночью) на расстоянии 600 ярдов от крепости. Траншея, параллельная сторонам осажденного многоугольника, ведется, по крайней мере, вокруг трех из этих сторон и фронтов; земля, выбрасываемая в сторону неприятеля и подпираемая по сторонам рва при помощи габионов (корзины из ивняка, наполненные землею), образует род парапета против огня из крепости. В этой первой параллели устанавливаются рикошетные батареи для стрельбы вдоль длинных линий атакуемых фронтов. Если предметом осады является бастионный шестиугольник, то нужны рикошетные батареи для обстрела продольным огнем фасов двух бастионов и трех равелинов, в общем—по батарее на каждый фас. Эти батареи стреляют так, чтобы перебросить снаряды через парапет укреплений вдоль всего протяжения фасов, беря их во фланг, поражая людей и орудия. Подобные же батареи устанавливаются для продольного обстрела отдельных участков крытого хода, а мортиры и гаубицы — для поражения бомбами внутренней части бастионов и равелинов. Все эти батареи находятся под прикрытием земляных парапетов. В то же самое время, в двух или более местах, роют зигзагообразные окопы по направлению к крепости, стараясь избежать продольного огня со стороны города; и как только появляются признаки ослабления крепостного огня, начинают вести вторую параллель, на расстоянии приблизительно 350 ярдов от укреплений. Здесь устанавливаются батареи для подбития пушек крепости. Они служат для того, чтобы совершенно разрушить артиллерию и амбразуры на фасах крепости; таким образом, получается восемь фасов для атаки (два бастиона и их равелин и внутренние фасы примыкающих равелинов), для каждого из которых имеется по батарее, установленной параллельно атакуемым фасам, а каждая амбразура устраивается как раз напротив амбразур крепости. От второй параллели протягиваются по направлению к городу новые зигзаги; в 200 ярдах строится полупараллель, образуя новые ответвления зигзагов, вооруженных мортирными батареями, и, наконец, у подножия гласиса образуется третья параллель. Она снабжается тяжелыми мортирными батареями. К этому времени огонь со стороны крепости почти совершенно замолкает, и начинают вестись к гребню гласиса подходы (approaches) по кривым или ломаным линиям, чтобы избегнуть рикошетного огня; эти аппроши выходят против вершины двух бастионов и равелина. В выступающем плацдарме устраивают затем ложемент, или окоп с насыпью, чтобы иметь возможность обстрела рва огнем пехоты. Если противник активен и смел в своих вылазках, то появляется необходимость в создании четвертой параллели, соединяющей все выступающие плацдармы по гласису. В противном случае подкоп ведется от третьей параллели к входящим плацдармам и венцу гласиса или заканчивается прорытие траншеи на гребне гласиса вдоль всего крытого хода. Затем в этом couronnement (венке) ставятся контрбатареи для того, чтобы заставить замолчать огонь фланков, который действует вдоль рвов, а затем — брешь-батареи против вершины и фасов бастионов и равелина. Против пунктов, подлежащих разрушению, строится минная галерея, которая идет из траншеи через гласис и контрэскарп в ров; контрэскарп взрывается, и сооружается новый окоп через ров к подножию пролома, прикрытый парапетом с той стороны, откуда угрожает продольный огонь. Как только закончены пролом и проход во рву, начинается штурм. Это — в том случае, если ров сухой; через ров с водой строится плотина из фашин, также прикрытая парапетом со стороны фланка смежного бастиона. Если после взятия бастиона обнаружится в тылу новый ретраншмент или купюра, то устраивается ложемент, устанавливаются новые батареи у пролома, и производятся, новый пролом, спуск и переход рва и снова штурм. В среднем сопротивление бастионного шестиугольника, построенного по первому методу Вобана, против такой осады рассчитано на срок от 19 до 22 дней, если нет купюров, и от 27 до 28 дней, если крепость снабжена ими. Укрепление, построенное по способу Кормонтэня, могло продержаться 25 или, соответственно, от 35 до 37 дней.
III. Полевая фортификация. Устройство полевых укреплений так же старо, как и существование армий. Древние армии были даже большими знатоками этого искусства, чем современные. Римские легионы, будучи вблизи неприятеля, укрепляли свой лагерь каждую ночь. В течение XVII и XVIII веков мы также видим очень широкое применение полевых укреплений, а в войнах Фридриха Великого пикеты на аванпостах обычно устраивали редан с легким профилем. И все же даже тогда,— а теперь в еще большей степени, — возведение полевых укреплений ограничивалось усилением некоторых, заранее выбранных позиций, исходя из определенных возможностей во время кампании. Таковы лагерь Фридриха Великого в Бунцельвице, веллингтоновские линии у Торрес-Ведрас, французские линии у Вейсенбурга и австрийские укрепления перед Вероной в 1848 г. При таких условиях полевые укрепления могут оказывать значительное влияние на исход кампании, давая возможность более слабой армии с успехом противостоять превосходящему ее противнику. Первоначально укрепленные линии были непрерывными, как, например, в вобановских долговременных укрепленных лагерях. Но в силу недостатка, заключающегося в том, что в случае прорыва и захвата линии в одном пункте вся она оказывалась бесполезной, лагери теперь повсеместно состоят из одной или большего числа линий отдельных редутов, которые фланкируют друг друга своим огнем и дают возможность войскам напасть на неприятеля через промежутки, как только огонь с редутов ослабил напор его атаки. Это — главное применение полевых укреплений; но они применяются также самостоятельно, как предмостные укрепления, чтобы защищать подступы к мосту или преграждать важные проходы небольшим частям неприятеля. Опуская все более причудливые формы укреплений, которые теперь являются устаревшими, заметим, что подобного рода укрепления должны состоять из укреплений открытых или закрытых в горже. Первыми будет или редан (два парапета, составляющих угол по направлению к неприятелю со рвом впереди), или люнет (редан с короткими флангами). Последний может быть закрыт в горже частоколом. Главным закрытым полевым укреплением, ныне применяющимся, является четырехугольный редут, представляющий правильный или неправильный четырехугольник, обнесенный вокруг рвом и парапетом. Парапет делается такой же высоты, как и в постоянных укреплениях (7—8 футов), но не такой толстый, так как он рассчитан только на сопротивление полевой артиллерии. Так как ни одно из этих укреплений не имеет само по себе флангового огня, то они должны быть так расположены, чтобы фланкировать друг друга ружейным огнем. Для того чтобы сделать фланговый огонь более действительным и усилить всю линию, повсюду принята схема, заключающаяся в том, что образуется укрепленный лагерь при помощи ряда четырехугольных редутов, фланкирующих друг друга, а также линии простых реданов, расположенных впереди интервалов между двумя редутами. Такой лагерь был создан у Коморна, южнее Дуная, в 1849 г. и оборонялся венгерцами в продолжение двух дней против значительно превосходившей их армии.
Дата последнего обновления страницы 24.02.04
Latest update: February, 24th 2004