Мы уже знаем, что Хвостов одобряет Плеханова. Но Плеханова этим не купишь: не хочет одобрить Хвостова, да и только. Дело в том, что Хвостов сказал по адресу обывательской России: "Работайте шрапнели, изготовляйте снаряды, но от наставлений правительство увольте". Плеханов остался недоволен: "Так много, так страшно много бюрократического цинизма в словах г. Хвостова!" ("Призыв" N 19). "Это двистительно", как говорит мужик у Толстого, цинизма у Хвостова порядочно-таки; тут Плеханов, что называется, не в бровь, а в глаз, - удивительно подметил, несмотря на дальность расстояния... Далее, однако, выходит уже не так метко. Плеханов рассказывает, что Хвостов и вся реакция страшно обрадуются, если рабочие заставят Гвоздевых уйти из военно-промышленных комитетов. Как так? Да разве не Хвостов рекомендовал распространять плехановский манифест? Да разве не Хвостов помог гвоздевцам сломить волю петроградских рабочих и затем еще похвалялся этим? Нет, тут что-то... тае... тае... выходит не ладно. Не ладно, но не лишено целесообразности. После совместно одержанных побед, Плеханов теперь осторожно отмежевывается от своего союзника, размазывая "жалкие слова" по поводу его, хвостовского, цинизма. Молчаливо принимать административную поддержку Хвостова для побед над интернационалистами - одно, а морально солидаризироваться с ним - другое. В последнем нет никакой надобности. Этого не делает и Гучков, ибо от этого обеим сторонам был бы один вред. "Врозь идти, вместе бить!" - этот стратегический принцип Плеханов перенес и в новый свой период, когда он помогает реакции бить революцию.

"Наше Слово" N 35,
11 февраля 1916 г.