MIA главная страница | Глав. стр. Иноязычной секции | Глав. стр. Русской секции |  Маркс Энгельс архив

Ирландская иммиграция

Фридрих Энгельс

Оригинал находится на странице http://lugovoy-k.narod.ru/marx/marx.htm
Последнее обновление Май 2011г.

Нам не раз уже приходилось упоминать по тому или иному по­воду об ирландцах, переселившихся в Англию. В настоящей главе мы ближе рассмотрим причины и последствия этой иммиграции.

Английская промышленность не могла бы развиться так быстро, если бы Англия не нашла в многочисленном и бедном населении Ирландии резерва, готового к её услугам. Ирландцу на родине нечего было терять, в Англии же он мог приобрести много, и с тех пор как в Ирландии стало известно, что по ту сторону пролива св. Георга сильные руки наверняка могут найти работу за хорошую плату, каждый год толпы ирландцев отпра­вляются в Англию. Полагают, что до настоящего времени таким образом переселилось более одного миллиона и ежегодно переселяется ещё до 50 тыс. ирландцев, которые почти все устремляются в промышленные районы, в особенности в большие города, и там образуют низший слой населения. Так, в Лондоне насчитывают 120 тыс. ирландцев-бедняков, в Манчестере — 40 тыс., в Ливерпуле — 34 тыс., в Бристоле — 24 тыс., в Глаз­го— 40 тыс. и в Эдинбурге—29 тысяч[20]. Эти люди, выросшие почти вне всякой цивилизации, привыкшие с детства ко всевозможным лишениям, неотёсанные, склонные к пьянству, живущие сегодняшним днём, переселяются в Англию и вносят все свои грубые привычки в тот слой английского населения, у которого и без того мало склонности к образованию и к строгости нравов. Но предоставим слово самому Томасу Карлейлю[21].

«На всех больших дорогах и просёлках приветствуют вас дикие лица милезийцев[22], на которых написаны напускное простодушие, буйство, безрассудство, убожество и зубоскальство. Англичанин-кучер, проезжая мимо, бьёт милезийца кнутом; тот отпускает по его адресу проклятье на своём языке, снимает шляпу и попрошайничает. Это худшее зло, с которым приходится бороться нашей стране. В своих отрепьях, жизнерадостный дикарь всегда готов на любую работу, требующую только сильных рук и крепкой спины, за плату, которая обеспечит его картофелем. В качестве приправы ему нужна только соль; в качестве ночлега он довольствуется первым попавшимся хлевом или конурой, располагается в сарае и носит наряд из лохмотьев, снять и надеть который является труднейшей операцией, предпринимаемой только по праздникам или в особо торжественных случаях. Англичанин, который не может работать на таких условиях, не находит работы. Малокультурный ирландец не своими сильными сторонами, а их противоположностью, вытесняет местного уроженца, англичанина, завладевает его местом. Он живёт в грязи и беспечности, со своими хитростями и пьяным бесчинством, являясь очагом деморализации и беспорядка. Человек, который ещё старается плыть, кое-как удерживаясь на поверхности, находит здесь пример того, как можно существовать, не держась на поверхности, а опускаясь на дно... Всем известно, что уровень жизни низших слоёв английских рабочих всё более и более приближается к уровню жизни ирландских рабочих, конкурирующих с ними на всех рынках; что всякая работа, для которой достаточно только физической силы, для которой особой сноровки не требуется, выполняется не за английскую заработную плату, а за плату, приближающуюся к ирландской, т. е. за плату, несколько бòльшую, чем требуется для того, чтобы «наполовину утолять свой голод картофелем худшего сорта лишь в течение тридцати недель в году», — несколько большую, но с прибытием каждого нового парохода из Ирландии приближающуюся к этому уровню».

Если отбросить преувеличения и одностороннее осуждение национального характера ирландцев, то описание Карлейля здесь правдиво. Эти ирландские рабочие, которые переправляются в Англию за 4 пенса (3⅓ зильбергроша), скученные как скот на палубе корабля, ютятся где угодно. Самые плохие жи­лища кажутся им достаточно хорошими; об одежде они мало заботятся, пока она хоть кое-как держится на теле; обуви они не знают; пищу их составляет картофель и только картофель; всё, что они зарабатывают сверх того, они тотчас же пропивают. Нужна ли таким людям высокая заработная плата? Худшие кварталы во всех больших городах населены ирландцами; везде, где только какой-нибудь район особенно выделяется своей грязью и разрушением, там можно заранее быть уверен­ным, что встретишь преимущественно кельтские лица, которые с первого взгляда можно отличить от англо-саксонских физиономий местных уроженцев, услышишь певучий, с придыханием ирландский говор, которого настоящий ирландец никогда не утрачивает. Мне случалось слышать ирландскую речь даже в самых густо населённых районах Манчестера. Большинство тех семейств, которые живут в подвалах, почти всюду оказываются ирландского происхождения. Одним словом, ирландцы открыли, как говорит д-р Кей, к чему сводится минимум жизненных потребностей, и теперь обучают этому английских рабочих. Грязь и пьянство они также привезли с собой. Эта неопрятность, ставшая у ирландцев второй натурой, в деревне, где население менее скученно, не приносит такого вреда; но здесь, в больших городах, при столь большой скученности населения, она внушает ужас и чревата многими опасностями. Милезиец выбрасывает всевозможные отбросы и нечистоты у самых своих дверей, как он это делал у себя дома, заводит помойные ямы и мусорные кучи, загрязняя весь рабочий квартал и отравляя воздух. Как и в своей деревне, он пристраивает свиной хлев к самому дому, а если это ему не удаётся, он просто оставляет поросёнка у себя в комнате. Этот новый безобразный способ разведения скота в больших городах появился здесь только вместе с ирландцами. Ирландец так же привязан к своему поросёнку, как араб к своему коню, с той лишь разницей, что он продаёт его, когда тот становится достаточно жирным; а до тех пор он и ест, и спит с поросёнком, дети играют с ним, ездят на нём верхом и валяются с ним в грязи, как это тысячу раз можно увидеть во всех английских больших городах. А какая грязь, какое отсутствие всякого уюта царит в самих лачугах — трудно себе и представить. К мебели ирландец не привык; охапка соломы, несколько тряпок, совсем уже не годных для одежды, — вот его постель. Обрубок дерева, поломанный стул, старый ящик вместо стола — больше ему ничего не надо. Чайник, несколько горшков и черепков — этого достаточно, чтобы обставить его кухню, служащую также спальней и жилой комнатой. А если ему нечем затопить камин, он отправляет туда всё, что попадается под руку и что может гореть — стулья, дверные рамы, карнизы, полы, если только они имеются. И много ли места ему нужно? В Ирландии его глиняная хижина состояла из одной только комнаты, в которой помещалось всё; и в Англии для семьи требуется не больше одной комнаты. Таким образом, эта скученность многих в одной комнате, которая теперь стала столь общим явлением, тоже введена главным образом ирландцами. И так как бедняк всё же должен получить какое-нибудь удовольствие, а все остальные удовольствия общество сделало для него недоступными, он отправляется в трактир. Спиртные напитки — вот единственное, что скрашивает жизнь ирландца, да ещё его беззаботный, весёлый характер, и потому он напивается до бесчувствия. Южный, легкомысленный характер ирландца, грубый нрав, ставящий его почти на одну доску с дикарём, его презрение ко всем человеческим наслаждениям, на которые он не способен вследствие именно своей дикости, его нечистоплотность и нищета, — всё это поощряет в нём склонность к пьянству; искушение слишком велико, он не может ему противостоять и, как только получает какие-нибудь деньги, пропивает их. Да и может ли быть иначе? Если общество ставит его в такое положение, в котором он почти неизбежно должен стать пьяницей, если общество нисколько не заботится о нём и обрекает его на одичание, — как может это общество осуждать его, когда он на самом деле становится пьяницей?

Вот с каким конкурентом приходится бороться английскому рабочему, — с конкурентом, стоящим на самой низкой ступени развития, какая только возможна в цивилизованной стране, и готовым поэтому работать за более низкую заработную плату, чем кто-либо другой. Поэтому, как и утверждает Карлейль, во всех отраслях труда, в которых английскому рабочему приходится выдерживать конкуренцию с ирландским, заработная плата совершенно неизбежно падает всё ниже и ниже. А таких отраслей много. Все те отрасли, в которых почти или совсем не требуется сноровки, открыты для ирландца. Конечно, для тех отраслей труда, в которых необходимо долголетнее обучение или требуется постоянная регулярная деятельность, небрежный и неусидчивый пропойца-ирландец непригоден. Чтобы стать механиком (mechanic — так называется в Англии всякий рабочий, работающий по изготовлению машин), фабричным рабочим, он должен был бы воспринять сначала английскую культуру и английские нравы, т. е. в сущности стать англичанином. Но где дело идёт о простой, менее точной работе, где физическая сила нужнее, чем сноровка, там ирландец не усту­пает англичанину. Вот почему эти отрасли труда особенно осаждаются ирландцами; ручные ткачи, каменщики, носильщики, чернорабочие и пр. насчитывают в своей среде множество ирландцев, и это проникновение ирландцев значительно способствовало здесь снижению заработной платы и ухудшению положения рабочего класса. И если даже те ирландцы, которые проникли в другие отрасли труда, были вынуждены воспринять известную степень культуры, они всё же достаточно сохраняют от своих старых привычек, чтобы и здесь оказывать деградирующее действие на своих английских товарищей, которые вообще находятся под влиянием окружающей их ирландской среды. В самом деле, если принять во внимание, что почти в каждом большом городе одна пятая или одна четвёртая всех рабочих состоит из ирланд­цев или из выросших в ирландской грязи детей ирландцев, то становится понятным, почему жизнь всего рабочего класса, его нравы, интеллектуальное и моральное развитие, весь его характер восприняли значительную часть этих ирландских черт, становится понятным, почему вызванное современной промышленностью и её ближайшими последствиями возмутительное положение английских рабочих могло ещё более ухудшиться.